Книгу «Рассказы и воспоминания о разных охотах» азартный охотник и наблюдатель Сергей Аксаков написал в 1855 году. У современных читателей есть возможность прочесть истории, захватывающие так же крепко, как хорошее кино, чей автор знает о героях – даже если это щуки и тетерева – самые невероятные вещи.
РАССКАЗЫВАЯ об охоте с ястребом за перепёлками, Аксаков учит поднимать и вынашивать (по сути, дрессировать) птиц, предупреждая, что здесь «нужны строгая точность, неослабное внимание, а главное – нескучливость. Выноска должна происходить без всякой уступки; дело довольно трудное, а ленивому человеку будет не по вкусу».
В части, посвящённой ловле шатром тетеревов и куропаток, описывается охота, которую «положительно можно назвать добычливою в промышленном значении этого слова, но в скучное бесконечное зимнее время в отдалённой деревне, за отсутствием всех других охот, можно и ею заняться с удовольствием».
«Вид шатра так иногда поражает тетеревов, что они, посидев несколько минут на деревьях или побродя по снегу около привады, вдруг улетают, как будто чем испуганные; иногда остаются довольно долго, но не подходят под шатёр; иногда подойдут два-три тетерева (вероятно, посмелее других) и досыта наедятся, а все остальные или смотрят, или клюют древесные почки. Впрочем, такие случаи – отступление от обыкновенного порядка. По большей части тетерева, привыкшие без опасения ежедневно наедаться на приваде, не смущаются видом шатра и, осмотревшись, через несколько минут один за другим все подойдут под шатёр. Тогда охотник сильно дёргает за верёвку, шест падает, с ним вместе падает сеть – и тетерева покрыты».
Пишет Аксаков и про «выниманье лисят»: «во многих губерниях существовало обыкновение, и теперь существует, – вынимать, или доставать, из нор лисят, выкармливать их и, когда они вырастут и выкунеют, что бывает не ранее половины декабря, воспользоваться их шкурками».
А об охоте на рыбу с острогою говорится, что она «имеет в себе даже много поэтического, и хотя люди, занимающиеся ею, по-видимому, не способны принимать поэтических впечатлений, но тем не менее они чувствуют, понимают их бессознательно, говоря только, что «ездить с острогою весело!». Собственную охоту на крупную щуку автор описывает почти детективно, отчего хочется немедленно стать рыбаком и врать о фантастических уловах. Вообще из повествования видно, что Аксаков больше художник, чем охотник.
«Внимательное рассматривание, неутомимое преследование следов раскрывают наблюдательному охотнику всё, что зверьки делали ночью; дневной свет объясняет, выводит наружу все тайны ночной темноты. Для меня это имело особенный интерес, и я нередко жертвовал расчётами добычливого охотника, удовлетворяя любопытству наблюдателя. Идя по следу ласки, я видел, как она гонялась за мышью, как лазила в её узенькую снеговую норку, доставала оттуда свою добычу, съедала её и снова пускалась в путь. Или вот как хорёк или горностай, желая перебраться через родниковый ручей или речку, затянутую с краёв тоненьким ледочком, осторожными укороченными прыжками, необыкновенно растопыривая свои мягкие лапки, доходил до текучей воды, обламывался иногда, попадался в воду, вылезал опять на лёд, возвращался на берег и долго катался по снегу, вытирая свою мокрую шкурку, после чего несколько времени согревался необычайно широкими прыжками, как будто преследуемый каким-нибудь врагом».
Из главы про капканы, как из народных сказок, можно узнать разницу в характерах и повадках волка и лисицы: «очень странно, что волк почти никогда не отвёртывает, не отрывает своей ноги, завязшей в капкане, несмотря на отчаянные усилия, которые он для того употребляет. Лиса, будучи вообще смирною в капкане, как раз переломит ногу в самом том месте, где она сжата капканными дугами, потом перетрёт кожу и, оставив свою лапу в капкане, всегда повыше первого позвонка, – преблагополучно уходит». В книгу также включены рассказы о суевериях, приметах, колдовских заговорах, связанных с охотой, и прочие мистические истории.
https://argumenti.ru/culture/books/2023/04/827359
РАССКАЗЫВАЯ об охоте с ястребом за перепёлками, Аксаков учит поднимать и вынашивать (по сути, дрессировать) птиц, предупреждая, что здесь «нужны строгая точность, неослабное внимание, а главное – нескучливость. Выноска должна происходить без всякой уступки; дело довольно трудное, а ленивому человеку будет не по вкусу».
В части, посвящённой ловле шатром тетеревов и куропаток, описывается охота, которую «положительно можно назвать добычливою в промышленном значении этого слова, но в скучное бесконечное зимнее время в отдалённой деревне, за отсутствием всех других охот, можно и ею заняться с удовольствием».
«Вид шатра так иногда поражает тетеревов, что они, посидев несколько минут на деревьях или побродя по снегу около привады, вдруг улетают, как будто чем испуганные; иногда остаются довольно долго, но не подходят под шатёр; иногда подойдут два-три тетерева (вероятно, посмелее других) и досыта наедятся, а все остальные или смотрят, или клюют древесные почки. Впрочем, такие случаи – отступление от обыкновенного порядка. По большей части тетерева, привыкшие без опасения ежедневно наедаться на приваде, не смущаются видом шатра и, осмотревшись, через несколько минут один за другим все подойдут под шатёр. Тогда охотник сильно дёргает за верёвку, шест падает, с ним вместе падает сеть – и тетерева покрыты».
Пишет Аксаков и про «выниманье лисят»: «во многих губерниях существовало обыкновение, и теперь существует, – вынимать, или доставать, из нор лисят, выкармливать их и, когда они вырастут и выкунеют, что бывает не ранее половины декабря, воспользоваться их шкурками».
А об охоте на рыбу с острогою говорится, что она «имеет в себе даже много поэтического, и хотя люди, занимающиеся ею, по-видимому, не способны принимать поэтических впечатлений, но тем не менее они чувствуют, понимают их бессознательно, говоря только, что «ездить с острогою весело!». Собственную охоту на крупную щуку автор описывает почти детективно, отчего хочется немедленно стать рыбаком и врать о фантастических уловах. Вообще из повествования видно, что Аксаков больше художник, чем охотник.
«Внимательное рассматривание, неутомимое преследование следов раскрывают наблюдательному охотнику всё, что зверьки делали ночью; дневной свет объясняет, выводит наружу все тайны ночной темноты. Для меня это имело особенный интерес, и я нередко жертвовал расчётами добычливого охотника, удовлетворяя любопытству наблюдателя. Идя по следу ласки, я видел, как она гонялась за мышью, как лазила в её узенькую снеговую норку, доставала оттуда свою добычу, съедала её и снова пускалась в путь. Или вот как хорёк или горностай, желая перебраться через родниковый ручей или речку, затянутую с краёв тоненьким ледочком, осторожными укороченными прыжками, необыкновенно растопыривая свои мягкие лапки, доходил до текучей воды, обламывался иногда, попадался в воду, вылезал опять на лёд, возвращался на берег и долго катался по снегу, вытирая свою мокрую шкурку, после чего несколько времени согревался необычайно широкими прыжками, как будто преследуемый каким-нибудь врагом».
Из главы про капканы, как из народных сказок, можно узнать разницу в характерах и повадках волка и лисицы: «очень странно, что волк почти никогда не отвёртывает, не отрывает своей ноги, завязшей в капкане, несмотря на отчаянные усилия, которые он для того употребляет. Лиса, будучи вообще смирною в капкане, как раз переломит ногу в самом том месте, где она сжата капканными дугами, потом перетрёт кожу и, оставив свою лапу в капкане, всегда повыше первого позвонка, – преблагополучно уходит». В книгу также включены рассказы о суевериях, приметах, колдовских заговорах, связанных с охотой, и прочие мистические истории.
https://argumenti.ru/culture/books/2023/04/827359
